Пресс-брифинг генерал-лейтенанта Харригяна 13 февраля 2018 года. Полный текст на русском и английском
Генерал-лейтенант Джеффри Харригян, командующий Центральным командованием ВВС США
13 февраля 2018 года
ПЕРСОНАЛ: Доброе утро. Спасибо за ваше терпение, поскольку мы работали над несколькими техническими проблемами, но я думаю, что у нас все готово.
Поэтому сегодня мы продолжаем нашу серию брифингов для прессы, чтобы проинформировать вас о деятельности США и коалиции в зоне операций Центрального командования США.
Сегодня генерал-лейтенант ВВС США Джеффри Харригян присоединяется к нам из Центра совместных воздушных операций на авиабазе Аль-Удэйд, Катар, откуда он командует Центральным командованием ВВС США.
Как командующий воздушным компонентом для Центрального командования США, генерал отвечает за разработку планов действий в чрезвычайных ситуациях и проведение воздушных операций в зоне ответственности 20 государств, охватывающих Центральную и Юго-Западную Азию.
В этой роли он отвечает за интеграцию воздушной и космической державы в поддержку миссии НАТО в области решительной поддержки в Афганистане и возглавляемой США операции «Свободный сторожевой корабль» в Афганистане, а также коалиционные усилия по победе в ISIS — Operation Inherent Resolve,
Мы начнем с быстрой проверки связи.
Сэр, как вы нас слышите?
ЛЕЙТЕНАНТ ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ДЖЕФФРИ ХАРРИГАН: У меня ты громкий и ясный. Как меня?
ПЕРСОНАЛ: Сэр, мы слышим вас здорово. Пожалуйста, уберите его.
GEN. ХАРРИГАН: Хорошо.
Доброе утро, дамы и господа, и спасибо за то, что вы здесь сегодня. Я рад возможности сообщить вам сегодня о статусе воздушных операций США и коалиции в регионе.
Во-первых, в ходе операции Inherent Resolve мы по-прежнему ощущаем значительный прогресс в борьбе за поражение ISIS и поддержку наших сил-партнеров в Ираке и Сирии.
В настоящее время освобождены более 7,7 миллиона человек и 98 процентов территории, ранее контролируемой ISIS. В результате недавно объявленная коалиция на прошлой неделе переключила свое внимание в Ираке на то, что она позволила боевым действиям поддерживать военные достижения, чтобы обеспечить длительное поражение ИСИС.
Ключевым примером этого перехода стала поддержка Коалиционной авиационной консультативной и учебной группы — я буду называть это в качестве CAATT — в Ираке 1 февраля.
Как мы делаем с нашими афганскими партнерами, CAATT — это команда коалиции летчиков, призванная помочь нашим иракским партнерам создать мощное, доступное, профессиональное и устойчивое иракское авиационное предприятие.
Важно отметить, что CAATT встает на ноги, не сигнализирует об увеличении нашего присутствия в Ираке, а вместо этого использует в настоящее время американских и коалиционных летчиков. CAATT будет служить в качестве мостиковой функции, поскольку мы будем работать над тем, чтобы выпустить воздушное экспедиционное крыло этим летом, которое возьмет на себя эту миссию.
Наш поезд, консультирует и помогает усилиям по созданию прочного иракского авиационного предприятия, не будет привязан к сроку, а вместо этого будет основан на условиях, пропорционален потребностям и в координации с нашими партнерами в правительстве Ирака.
По мере того, как мы переходим в ОАР для поддержания наших военных завоеваний, позвольте мне четко заявить, что мы сохраним необходимое количество воздушных сил, чтобы предотвратить возрождение ИСИС. Это было четко продемонстрировано во время неспровоцированной атаки прошлой недели на наших партнеров по SDF и советников коалиции в долине реки Среднего Евфрата.
Короче говоря, вечером 7 февраля коалиция действовала в порядке самообороны, где присутствовали коалиционные советники для поддержки SDF от враждебных сил, запускающих неспровоцированное скоординированное нападение на реку Евфрат против установленной позиции SDF.
Враждебная сила начала атаку путем стрельбы артиллерийскими и танковыми раундами на позиции SDF, а затем демонтированное боевое подразделение батальона, пытающееся продвигаться по сторонам-партнерам под прикрытием поддерживающих огней артиллерии, танков и ракетных комплексов и минометов с несколькими пусковыми установками.
В начале этих нападений коалиционные самолеты, в том числе F-22 и MQ-9, были накладными, обеспечивающими защитную перезарядку, защитную контр-воздух и поддержку ISR — как мы это делали ежедневно во время поражения, — бороться за победу над ISIS.
Мы немедленно связались с российскими чиновниками по телефонной линии деконфликта, чтобы предупредить их о неспровоцированном нападении на известную позицию SDF и коалиции. После этих призывов коалиционные чиновники одобрили забастовки для уничтожения враждебных сил.
На земле объединенные штурмовые контроллеры ВВС, встроенные в SDF, называются точными ударами более трех часов от самолетов и наземной артиллерии, направляя F-15E, MQ-9, B-52, AC-130 и AH-64 Apaches выпустить несколько точечных огневых боеприпасов и провести штурмовые атаки против наступающей силы агрессора, остановить их продвижение и уничтожить несколько артиллерийских орудий и танков.
Когда враждебные силы повернули на запад и отступили, мы прекратили огонь.
Несмотря на то, что атака была неспровоцированной, это было не совсем неожиданно. Коалиция наблюдала медленное наращивание персонала и оборудования на прошлой неделе, и мы напомнили российским официальным лицам о SDF и присутствии коалиции по линии телефонного деконфликса. Это было впереди атаки противника.
Я знаю, что вы спросите, поэтому я буду ясно, что не буду спекулировать о составе этой силы или чьим контролем они были. Как я уже на протяжении почти двух лет командовал воздушными силами коалиции, мы сосредоточены на единственном враге: ISIS. Мы не ищем драки с кем-либо еще, но как сказал на прошлой неделе секретарь Маттис: «Если вы угрожаете нам, это будет ваш самый длинный и худший день».
Несмотря на это отвлечение, прогресс, достигнутый в поражении ISIS, позволил нам перестроить некоторые из наших задействованных боевых воздушных сил и персонала в Афганистан, в том числе А-10, MQ-9 и HH-60. Эти самолеты обеспечат повышенную авиационную поддержку стратегии Южной Азии, а также продолжающиеся усилия по борьбе с терроризмом в операциях под руководством Афганистана.
Этот плюс в воздушных силах также дает ощутимые результаты в рамках преднамеренной воздушной кампании, которую мы начали в конце ноября, чтобы уничтожить первичный источник доходов «Талибана» — производство наркотиков. Как и в ОИР, где мы уничтожили добычу нефти, которую ИГИС зависела от финансирования своих операций, наша цель — подавить способность талибов финансировать свои смертельные атаки, как недавние в Кабуле.
Эта кампания потребует времени, но она не будет соответствовать традиционным боевым сезонам афганцев. Вместо этого он будет неустанным и настойчивым, о чем свидетельствуют прецизионные боеприпасы 321, которые мы выпустили в январе этого года против целей талибов в мертвую зиму, когда они обычно отдыхают и восстанавливаются. Сравните это с 54 в январе 2017 года.
Это давление будет сохраняться до тех пор, пока талибы не примирятся или не умрут. Мы уже видим позитивные размышления от нашего разума о том, что талибы не наслаждаются своим типичным зимним перерывом.
Прежде чем ответить на ваши вопросы, я хочу отметить, что, поскольку мы одновременно решаем проблемы с ограниченными ресурсами, я поражаюсь инновациям наших летчиков. По мере того, как мы перестроили воздушную мощь в Афганистан, некоторые из наших действительно умных людей в моей команде предложили: «Эй, почему мы не летаем с дополнительными MQ-9 вместо того, чтобы боксировать их и отправлять?» — то, чего мы раньше не делали. Полеты на них заняли менее 10 процентов времени, что позволило нам сохранить эти активы в обоих боях как можно дольше.
Дамы и господа, еще раз спасибо за то, что вы здесь. И я готов ответить на ваши вопросы.
ПЕРСОНАЛ: Спасибо, генерал.
Мы собираемся начать с Тома Уоткинса, AFP.
В: Привет, генерал.
Когда вы — когда были разговоры между коалицией и Россией впереди забастовки, вы… вы поняли, что любой из людей на любом из людей на земле контролируется Россией или действительно русскими наемниками?
И что было — как бы вы охарактеризовали — разговоры, которые происходили за это время? Удалось ли вам вернуться из России? Они сказали: «Давай, хорошо, чтобы ударить»? Не могли бы вы просто рассказать нам об этом, пожалуйста?
GEN. ХАРРИГАН: Конечно. Спасибо за этот вопрос.
Поэтому я бы сказал, что, как я уже говорил, линия деконфликции осталась открытой, и она оставалась открытой в течение всей недели до этой забастовки. И дискуссии на этой линии оставались профессиональными, и мы оставались в положении, когда мы продолжаем разговаривать с ними на ежедневной основе.
Как я уже упоминал, я не… я не хочу размышлять о том, кто там внизу. Это остается тем, что мы продолжим рассматривать и прокладывать себе путь. Но я думаю, что важно признать, что ранее, во время и после, линия деконфликсии была открыта, использовалась, и, как я подчеркивал, оставался профессиональным способом работы с деконфликцией в той конкретной области, в которой произошла операция.
Q: (Не слышно) — мои вопросы, когда я просил вас просто немного охарактеризовать эти разговоры. Помогли ли вам русские оказать вам сопротивление в проведении этих забастовок?
GEN. ХАРРИГИАН: Как я уже сказал, разговоры остаются профессиональными. Возможность говорить о том, как мы собираемся деконфликт, и то, что влечет за собой, не попадало в подробности, которые могли бы привести меня к чему-либо, кроме профессиональных разговоров, происходящих на протяжении всего времени, созданных для этой ситуации.
ПЕРСОНАЛ: Фил Стюарт, Рейтер.
Вопрос: Привет, генерал.
Просто… чтобы не слишком сильно подходить к этому, не так ли, вам нужно было получить более высокое одобрение, чтобы выполнить эти удары или вы были одобряющим органом для этих ударов?
А также, вы сказали, что нам сказали, что, возможно, целых сотен вражеских бойцов были убиты. Является ли это число еще точным или вы изменили его с течением времени?
И тогда я хотел спросить у вас что-то короткое в Афганистане.
ПЕРСОНАЛ: Хорошо.
GEN. ХАРРИГИАН: Спасибо за это.
Поэтому позвольте мне вернуться к применению ROE самообороны и понимание того, что половина этих войск находится в контакте, наши партнеры SDF и советники коалиции.
Когда эти виды деятельности происходят, командир земли в конечном счете индивидуум, который собирается принять решение, потому что они стреляют, они ближе всего к этой ситуации, и мы предоставляем им возможность принимать эти решения, потому что именно так самозащита ROE применяется. И это именно то, как это разыгралось.
И я должен сказать вам, что коллективно эта команда сделала некоторые — отличную работу, чтобы защитить себя. И, как сказал секретарь Маттис, вы знаете, что мы будем обеспечивать, чтобы мы были в состоянии защитить наши силы, и что — эти решения принимаются на уровне командира сухопутных войск.
Что касается чисел, мне нечего добавить к каким-либо предыдущим цифрам, которые были предоставлены. То, что я хотел бы предложить вам, — это область, которая продолжает оцениваться и обрабатываться, и на данный момент у меня нет ничего другого, чтобы добавить. И, как я сказал в своем заявлении, то, что мы видели, приближалось к нам примерно в батальонном отряде.
Q: Хорошо. И, простите, я только что передумал; Я не собираюсь спрашивать об Афганистане.
Я действительно хотел дважды проверить: в Сирии на прошлой неделе было какое-то сообщение — или — на прошлой неделе о ракете с плечом, очевидно, в районе Африна. Вы заметили какое-либо увеличение ПЗРК или знаете о ПЗРК в Сирии, которые после этого инцидента изменили способ летания? Или вы можете немного рассказать о том,
GEN. ХАРРИГАН: Итак, мы постоянно оцениваем. На самом деле я рассказываю вам каждый день, когда мы оцениваем угрозу в операционной среде. И я говорю, потому что это будет включать Сирию или любое другое место, где я летаю на самолетах.
Итак, мы постоянно тесно сотрудничаем с разведывательным сообществом, чтобы полностью понять, что это за угроза, чтобы я мог принимать разумные решения и давать указания своим летчикам относительно того, что эти уровни угроз. Мы предоставляем это команде, и я даю им рекомендации в отношении допустимых уровней риска.
И — и тогда это будет действительно зависеть от ситуации, в которой мы ставим себя. И я не буду вдаваться в конкретную тактику, которую мы используем, но могу сказать, что наши летчики хорошо подготовлены. Мы получаем отличную информацию от нашего разведывательного сообщества, чтобы сообщать о наших решениях, а затем мы предоставляем это команде, поэтому выходим за дверь, когда они готовы.
Но ясно, что каждая ситуация будет вести другую матрицу решений, которая поможет нам решить, насколько глубоко в эту угрозу нам нужно идти.
ПЕРСОНАЛ: Барбара Старр, CNN.
В: Несколько быстрых вопросов, если можно.
На русских вы говорили в прошлом о своих летающих образцах. Неужели они все еще ненавязчиво летают против коалиционных самолетов? Это вопрос один.
Вопрос второй: Можете ли вы привести нас в курсе вашей оценки картины противовоздушной обороны после того, как был сбит израильский F-16? В то время как вы не можете летать в этой прямой области, о чем эта способность предупреждает вас?
И в-третьих, вернувшись к тому, что случилось на днях в этом участии, Пентагон — коалиция уже заявила, что это силы про-режима, поэтому они не ИСИС, они — и они не являются режимом, они про-режим, так что есть только так много вариантов, кто эти ребята могут быть. Трудно представить, что вы в трехчасовой перестрелке, и у вас нет оценки того, на кого вы стреляете.
Итак, вооружены ли американские военные — коалиции было сказано, чтобы молчать обо всем этом, потому что вы пытаетесь устранить напряженность с русскими? Вы должны иметь представление о том, кто эти люди.
GEN. ХАРРИГЯН: Спасибо, Барбара. Цените эти вопросы.
Позвольте мне вернуться к первому из них о том, как летают россияне, и о том, как эти действия прогрессировали с течением времени.
То, что я вам скажу, очевидно, что российская деятельность отошла от того места, где мы работали в долине реки Евфрат, и их операции, очевидно, мигрировали на северо-запад — в поддержку их конкретной цели и того, пытаясь достичь там. Итак, откровенно говоря, наше взаимодействие с ними по сравнению с — по сравнению с тем, что мы видели, вероятно, два месяца назад, значительно уменьшилось.
И поэтому, учитывая это, моя оценка дается там, где они сейчас сосредоточены, что позволило нам оставаться полностью сосредоточенными, как вы видели в течение последних нескольких месяцев, на операции «поражение — ИСИС». И это то, что мы будем продолжать делать.
Разговаривая с вами — отвечая на ваш второй вопрос о комплексной противовоздушной обороне и воздействуя на нас в отношении того, что произошло с израильским самолетом, первое, на что я думаю, важно помнить, что мы знаем, что мы полностью поддерживаем право Израиля на защиту и особенно в отношении угроз их территории и их народам.
Я думаю, что я — то, что я хотел бы подчеркнуть для вас, — и я знаю, что у меня была эта дискуссия с вами все раньше, поэтому это хорошая возможность напомнить вам все, что мы есть — как вы знаете, мы постоянно, каждый день, летаем внутри этой интегрированной системы противовоздушной обороны, которая находится внутри Сирии.
Итак, с моей точки зрения, вы знаете, как командир, я отвечаю за то, чтобы мы полностью понимали, какова их деятельность, каковы были образцы жизни и что мы видели от них с точки зрения того, как эти IADS работать и как мы лучше всего их понимаем.
Поэтому, пока эти действия произошли, я скажу вам, что это не повлияло на наши действия.
Но я также скажу, что он, безусловно, обеспечивает наше требование постоянно оценивать статус IADS, а затем передавать эту информацию нашим летчикам. И это — это важная ответственность, которую мы имеем здесь, в CAOC, и мы будем продолжать это делать и тесно сотрудничать с разведывательным сообществом, чтобы понять их действия.
И затем, наконец, на ваш третий вопрос, относительно сил, которые были поражены в MERV. Во-первых, я скажу вам, у нас нет — никто нам не сказал, знаете, что-то конкретно.
И то, что я хотел бы предложить вам, заключается в том, что мы продолжаем внимательно смотреть на то, что — из чего состояли эти силы. И мне просто не полезно размышлять об этом, потому что на это уйдет некоторое время — чтобы понять, кто там внизу. И я думаю, вы хорошо знаете, что с этим связано множество групп, и это всегда сложно точно разобрать, поэтому нам нужно выполнить нашу должную осмотрительность, чтобы понять это правильно.
ПЕРСОНАЛ: Нэнси Юссеф, Wall Street Journal.
В: Спасибо.
Я хотел уточнить точку раньше. Был вопрос о том, сколько было убито, и последний номер, который мы слышали, — это сто. Можете ли вы помочь мне понять, изменилось ли это число? У вас есть основания полагать, что это изменится? Или вы продолжаете верить, что это сто?
GEN. ХАРРИГИАН: Значит, этот номер мне не изменился.
По мере того, как мы продолжаем понимать, что произошло и оцениваем это взаимодействие, это — с моей позиции, это число, о котором сообщалось и все еще оценивается, и я уверен, что это будет продолжаться.
Вопрос: И от 300 до 500 все еще остается верным с точки зрения количества бойцов, которые подошли к американским войскам?
GEN. ХАРРИГАН: Да, мэм.
Мы говорим о размере батальона, который был снят. Другими словами, некоторые из них продолжали эту атаку, и эти цифры являются наилучшей оценкой.
Вопрос: И в прошлую пятницу секретарь Маттис сказал, что США все еще ищут ясности в отношении пораженных сил, и вы также сказали, что не хотите размышлять о составе этих сил.
Хотелось бы узнать, можете ли вы ответить критикам, которые говорят — (неразборчиво) — либо сбой в разведке, либо смущение, что американские военные проводят забастовки в Сирии по силам, которые не уверены, что это — то, что составляет состав из.
GEN. ХАРРИГАН: Значит, я догадался, что упустил вопрос. Вы можете повторить вопрос?
Q: Я бы хотел, чтобы вы… если бы вы могли ответить критикам, которые скажут, что либо это неудача разведки, либо, в лучшем случае, смущает то, что Соединенные Штаты проводят забастовки в Сирии по группе сил, что она не уверена в Состав.
Разве вы знаете состав его частей? Как — существует обеспокоенность по поводу того, что США проводят забастовки — воздушные удары с уровнем используемой воздушной силы и теперь говорят, что не уверены, кто именно это ударил.
GEN. ХАРРИГИАН: Нет, ладно, спасибо за это. Я извиняюсь. Я… я не мог точно узнать, что это за вопрос, и я понимаю это в этот момент.
Значит, я думаю, что первое, что я вам напомню, это то, что это сделано из самообороны, и мы будем защищаться. И, как сообщалось, происходил входящий огонь, и мы были с SDF, спрятанными вниз, не провоцируя, и сила массируется и приближается к нам. Поэтому мы собираемся защищаться, и все мы должны быть предельно ясны по этому поводу, как сказал секретарь Маттис.
Итак, сначала мы сделаем это, защитимся надлежащим образом. И тогда, когда вы подчеркиваете, нам нужно точно понять, кто это должен был понять.
И, вы знаете, в тот момент, когда у нас есть ясность в этом вопросе, мы позволим высшему решению, когда это относится к этим типам сроков. Но я думаю, что важно признать, что не так просто разобраться, кто все там, и поэтому нам нужно разрешить это — проложить себе путь.
Вопрос: Сэр, если бы я мог просто — два быстрых наблюдения.
Во-первых, вы проделали эксплуатацию участка, где массивные силы про-режима? И два, знаете ли вы, были ли какие-либо тела восстановлены другой стороной?
А потом у меня быстрое наблюдение.
GEN. ХАРРИГИАН: Итак, по отношению к вашему первому вопросу, безусловно, мы продолжаем следить за этой областью и гарантировать, что наши партнеры SDF и наши советники по коалиции, которые остаются на этих позициях, знают о любых других угрозах, которые могут возникнуть по отношению к ним, как мы это делали ранее к этой начальной атаке.
И наша цель здесь — вернуться к борьбе с ISIS. Таким образом, цель здесь — обеспечить, чтобы мы защищали себя, поддерживали хорошее оперативное понимание окружающей среды вокруг наших партнеров и наших советников по коалиции, в то время как преследовали борьбу с ISIS. Итак, это работа.
И, вы знаете, что касается SSE, если мы это делаем, это будет тем, что мы хотим сохранить в тесном контакте и убедиться, что мы защищаем нашу операционную безопасность и детали, связанные с этим.
Наконец, что касается тел, я не знаю ни одного из тех органов, которые вытаскиваются оттуда, и… и не могу комментировать это.
Вопрос: И только вопрос о том, что касается вопроса Барба, когда вы, ребята, говорите в будущем, что это была провластная сила, а не конкретно к этому инциденту, но разве провластная сила всегда исключает силу режима?
GEN. ХАРРИГЯН: Итак, я думаю, что, особенно для провластных сил, я думаю, что, поскольку мы говорим об этом, вы знаете, ясно, что это — это обширная группа людей, — я думаю, что я хочу вернуть вас к тот факт, что это была самозащита. И хотя мы много говорим об этом, это — враждебная сила, которая идет после наших партнеров и советников коалиции, и поэтому мы будем защищаться.
Я думаю, что, проведя оценку, сейчас «силы про-режима», вероятно, являются лучшим определением, которое мы должны описывать, кем они были.
В: Я собираюсь сделать быстрое наблюдение здесь, потому что я не совсем слышал ответ.
Когда вы говорите «про-режимная сила», разве это исключает силы, которые командовали правительство Асада?
GEN. ХАРРИГАН: Все это — все это часть режима и сил про-режима.
Итак, я думаю, что конкретный ответ на ваш вопрос будет состоять в том, что «силы про-режима» будут задействовать всех тех, кто поддерживает режим.
ПЕРСОНАЛ: Лукас.
Вопрос: Генерал, вы упомянули, что хотите сосредоточиться на ISIS, но похоже, я думаю, в то время как ISIS в значительной степени разгромлены в Ираке и Сирии, ваши силы и силы-партнеры все чаще подвергаются атакам со стороны сил, поддерживаемых Турцией, от поддерживаемых Россией сил, от сирийских сил, и из них, цитируют, «про-режимные силы».
Можете ли вы обсудить проблемы, которые стоят перед вашими силами на местах в этой новой среде?
GEN. ХАРРИГЯН: Эй, это отличный вопрос, потому что это явно сложная и сложная среда. И для обеих наших сил на местах, и я бы сказал, что для наших сил в воздухе эта среда требует профессионализма и дисциплины силы, способной управлять и понимать окружающую среду, чтобы мы могли принимать своевременные решения с точки зрения понимания, число один, как мы собираемся защитить себя, а затем, номер два, после битвы ISIS.
Поэтому я хотел бы поделиться с вами тем, что каждый день мы пытаемся обеспечить, чтобы, когда люди готовились к тем операциям, которые поддерживают бой D-ISIS, у нас есть обширное понимание того, что сегодня делают турецкие и российские силы, поэтому что мы можем продолжать получать после ISIS и преследовать в судебном порядке эту битву.
Потому что то, что я выделяю для вас, есть, пока мы надавливали на них, и — и проделали большую работу, чтобы отказать им в физическом халифате, в южной части реки Евфрат по-прежнему идет довольно значительная битва Valley. Итак, это важная часть, которая — я бы поделился с вами, что, хотя мы должны были защищаться, эта часть борьбы все еще продолжается, и мы продолжаем ее преследовать.
В: И можете ли вы подробно обсудить, что произошло в прошлые выходные? Похоже, что силы США подверглись нападению уже второй раз в неделю. Считаете ли вы, что нападение на восточную Сирию было связано с иранским беспилотом, летящим над Израилем? И можете ли вы исключить, что в России были убиты какие-либо российские войска или подкрепленные русскими войсками — в ответ США?
GEN. ХАРРИГИАН: Итак, во-первых, я хотел бы подчеркнуть, что я не связываю какую-либо иранскую деятельность конкретно с тем, что произошло с теми силами, которые пытались снова нацелить наших партнеров SDF и советников коалиции.
Мы снова были в положении, это оборонительная позиция, из-за которой мы работали. И поскольку мы делали то, что я бы назвал нормальными операциями, с точки зрения возврата после ISIS и обеспечения безопасности нашей области, мы обнаружили и увидели танк, который выстрелил в нас.
Он продолжал двигаться, поэтому мы, опять же, выполнили правила самообороны, чтобы защитить себя. И я считаю, что это то, что опять же мы всегда имеем право делать, и мы будем уверены, что мы в состоянии это сделать.
Вопрос: Можете ли вы исключить, что российские граждане или любые россияне везли этот танк Т-72 или любой из этих танков, стрелявших в ваши силы?
GEN. ХАРРИГЯН: Я не знаю, кто его вел.
И поэтому для меня не будет полезно попробовать — разобраться в этом конкретном времени. Знаешь, это… Я не собираюсь сейчас спекулировать на этом.
Q: Хорошо.
Вопрос: Привет, генерал, очень быстро, в другом месте вашего AOR, США все еще планируют поддержать саудовскую миссию по дозаправке в Йемене в течение следующего года?
GEN. ХАРРИГАН: Да, сэр. Мы по-прежнему поддерживаем их заправкой в воздухе, а также в качестве консультанта. И это оставалось нашей политикой, и мы будем продолжать это поддерживать.
В: Спасибо.
И это только для саудовцев, или это для ОАЭ и всей миссии?
GEN. ХАРРИГАН: Это для них обоих.
ПЕРСОНАЛ: Лалит.
В: (Не слышно).
Каков уровень угрозы, создаваемой террористическими убежищами в Пакистане? Каков уровень угрозы, создаваемой террористическими убежищами внутри Пакистана?
GEN. ХАРРИГЯН: Просто поэтому я понимаю, что понял вопрос, вы спрашиваете, какой уровень угрозы представляет Пакистан?
Q: Безопасные гавани в Пакистане; какую угрозу они представляют для ваших операций внутри Афганистана?
GEN. ХАРРИГИАН: Ладно, спасибо за это.
Поэтому мы продолжаем тесно сотрудничать с нашими — нашими партнерами из Пакистана. И то, что я вам скажу, во-первых, мы стремимся к тому, чтобы Пакистан продолжал борьбу с террористами и делал все возможное для поддержки, не только защищая себя, но и защищая коалицию и афганских партнеров, которые там работают.
И поэтому они продолжают выполнять это, и это то, что мы последовательно работаем с нашим разведывательным сообществом, чтобы понять.
ПЕРСОНАЛ: Джо.
В: Спасибо.
Я хотел бы вернуться к тому, что произошло в выходные в израильском воздушном пространстве. Не могли бы вы подтвердить, что гул, который был сбит, был иранским гулом?
GEN. ХАРРИГИАН: Итак, я, вероятно, читаю те же самые отчеты, которые у вас есть, и вы знаете, это общедоступная информация, которая есть там. И, вы знаете, с нашей точки зрения это то, что мы читаем.
Вероятно, лучше поговорить с израильтянами и получить свое мнение, потому что у них будет — лучшая информация.
Вопрос: Быстрое наблюдение, сэр.
С вашей точки зрения, считаете ли вы, что сбивание израильского F-16 представляет собой изменение правил участия сирийского режима или иранского режима?
GEN. ХАРРИГИАН: Ну, это не представляет собой перемен для нас на стороне США.
Поскольку, по мере того как израильтяне подходят, что, опять же, вы знаете, вам нужно будет с ними связаться и их перспектива.
С другой стороны, я думаю, что важно, с моей точки зрения, важно, что, как вы знаете, мы понимаем статус интегрированной системы противовоздушной обороны, чтобы мы могли продолжать борьбу с нашей борьбой D-ISIS. И, вы знаете, поскольку мы продолжаем исполнять это, это то, что я всегда наблюдаю и слежу.
Вопрос: Хорошо, последнее — последнее наблюдение, сэр.
Вы знаете, как был сбит F-16? Не могли бы вы подтвердить, что российские зенитные ракетные комплексы S-200 были запущены против F-16 — израильского F-16?
GEN. ХАРРИГЯН: Я не буду спекулировать конкретно о том, что мы знаем или не знаем.
Я думаю, что важно понять, что, знаете ли, израильтяне имеют право защищать себя и любые угрозы своей территории или их людям. И поэтому я думаю, что это важно помнить. И, вы знаете, совершенно откровенно, у них будет лучшая информация о том, что, по их мнению, снял этот конкретный самолет.
ПЕРСОНАЛ: Джефф Схоголь.
В: Спасибо, генерал. Джефф Схоголь с заданием и целью.
Полагаю, вы сказали, что JTAC вызвали удары и артиллерийские удары в течение трех часов, включая B-52. Можете ли вы рассказать нам, сколько бомб и сколько снарядов использовалось за эти три часа?
GEN. ХАРРИГИАН: Спасибо за это.
Я не хочу быть легкомысленным по этому поводу, но их много, и эти парни сделали некоторые феноменальные работы. И, вы знаете, пока я подчеркиваю JTAC, они тесно сотрудничали с наземным командиром и находились под значительным давлением и в очень напряженной обстановке, и они в основном смогли справиться с этой ситуацией и самозащитировать себя и SDF партнеров в великолепной моде. И, честно говоря, я горжусь тем, что они сделали.
Вопрос: Если бы я мог следить за тем, что какие-то силы про-режима пережили этот ураган огня — правильно ли сказать, что ваша цель состояла не в том, чтобы убить их всех?
GEN. ХАРРИГАН: Наша цель — защитить себя в этой ситуации, и вот что это значит.
Итак, как я подчеркнул вам, когда-то командир земли, который был самым близким парнем в битве, чувствовал, что защитил себя, и ему больше не угрожали этой силой, мы остановились в этом конкретном пункте. И это его решение и его решение в одиночку.
И я думаю, что важно, чтобы все мы, которые хотели бы оглянуться на это, узнали, как он справился с этим и теми решениями, которые были приняты, и я приветствую его усилия.
Вопрос: Можете ли вы просто дать нам стадион «много» в плане снарядов и бомб, может быть, тоннаж?
GEN. ХАРРИГИАН: Знаешь, может быть, в каком-то другом месте мы можем взглянуть на это.
Но, вы знаете, я знаю, что я просто скажу вам, что мы должны быть чувствительны к тому, как мы выходим и делаем это, и как мы защищаем нашу силу. Вы знаете, это оперативные детали, которые для меня важны для защиты наших парней на местах и от того, как мы выходим туда и нанимаем каждый день.
Итак, вы знаете, я признаю, что вы хотели бы получить этот ответ, но я не хочу никому рассказывать о том, как мы ведем бизнес, чтобы мы могли делать это каждый день и каждую ночь.
ПЕРСОНАЛ: Итак, прямо перед тем, как я доберусь до Джейми, так что мы шесть попали в очередь, и у нас заканчивается время, поэтому, если мы можем прекратить делать три и четыре вопроса и просто сделать одно и последующее — таким образом мы можем попытаться получить всех, пожалуйста. Спасибо.
Джейми.
Вопрос: У меня только один вопрос.
Опять же, еще один об израильских ударах по выходным и о том, как это влияет на вашу миссию.
После этих ударов представитель израильского правительства сказал, что, по их оценкам, они вывезли, цитируют «половину сирийской системы ПВО». Вы разделяете эту оценку? И если вы не разделяете оценку точно, произошло ли значительное ухудшение интегрированной воздушной системы, чтобы она могла смягчить угрозу для самолетов, которые вы летаете в этом воздушном пространстве?
GEN. ХАРРИГАН: Хорошо. Спасибо за это.
Прежде всего, я просто, вроде, вернусь к тому, как я ударил это раньше, так как это не повлияло на нашу миссию. Исходя из того, где мы работаем и что мы выполняем, для нас не было никакого воздействия, поскольку мы продолжаем следить за состоянием интегрированной системы ПВО.
Что касается того, что он в конечном итоге сделал с их IADS, ясно, что мы смотрим на это. Вы знаете, вам придется вернуться к израильтянам, чтобы определить, как они разработали эту оценку.
Но мы продолжаем смотреть на это — посмотрим на общую картину в отношении их возможностей, и это будет нечто, что входит в нашу оценку, продвижение вперед.
Но опять же, я хочу подчеркнуть, что на данный момент никакого влияния на нашу миссию.
ПЕРСОНАЛ: Луис
: Привет, генерал. Луис Мартинес, ABC News.
Учитывая, что это было трехчасовое защитное действие, насколько сложным было наземное нападение? И было ли это настойчивым — постоянно ли наступало действие со стороны этого элемента батальона в течение всего этого времени? И насколько близко их боеприпасы добрались до штаб-квартиры SDF, в которые вы были сосредоточены?
GEN. ХАРРИГАН: Спасибо.
Во-первых, по сложности вы знаете, я не собираюсь вдаваться в конкретные подробности о том, что они делают, но вы знаете, у них был план, они хотели его выполнить. И я скажу вам, что командир сухопутных войск, и вы знаете, я лично разговаривал с JTAC, и это было настойчивым.
Эти организации — наша команда на местах, в координации с SDF — сделали некоторые феноменальные работы, чтобы защитить себя. А затем удалось, посреди ночи, создать очень сложную среду, которая включала поверхностные, воздушные огни, чтобы защитить себя.
Это то, что вы знаете, мы тренируем их, это то, что они выполнили, и они сделали это фантастически.
Какова была последняя часть? Вы трое меня расставили, так какая же была последняя его часть?
Вопрос: Насколько близко их боеприпасы попали в штаб-квартиру SDF? И была ли настоящая перестрелка между землей?
GEN. ХАРРИГИАН: Я не буду вдаваться в подробности того, насколько они близки. Но, знаете ли, пусть нет сомнений в том, что командующий сухопутными войсками почувствовал угрозу, поэтому он ответил, используя имеющиеся у него активы.
Вопрос: Генерал, я думаю, — просто быстро переключитесь на Афганистан, — план заключался в том, чтобы переместить много активов из кампании ISIS в Афганистан, такие, как JSTARS и танкеры и заклепочные суставы. Кто-то из них замедлил или повлиял на деятельность Турции и неожиданный темп происходящего в Сирии?
И в Афганистане вы можете немного рассказать о: о расширении воздушных боев в воздушной авиации и о таких забастовках в лабораториях по наркотикам, о всей кампании; как это началось в первые пару месяцев, когда мы в феврале?
GEN. ХАРРИГАН: Хорошо.
Я предполагаю, что я бы выделил в первую очередь красоту воздушной силы, поскольку мы можем гибко переключаться с AOR на AOR. Поэтому, когда мы работаем как с штаб-квартирой OIR, так и с штаб-квартирой Resolute Support, мы собираем их требования, а затем распределяем активы на основе того, как мы можем лучше всего их поддерживать.
Итак, что я хотел бы поделиться с вами, так это то, что мы были в состоянии обеспечить, что по мере необходимости у нас есть решающая потребность в воздушном потоке, будь то для ISR, вы знаете, нацеливаете разработку, перезагрузку, эти виды деятельности. У нас есть то, что нам нужно, и мы смогли это сделать.
И затем, когда мы совершили вылеты в поддержку преднамеренной воздушной кампании в Афганистане, я думаю, что вы видели, что мы доказали, что нам удалось разработать цели и поддерживать устойчивый барабанный ритм активности, чтобы поддерживать устойчивый давление на талибы и цели, которые мы смогли развивать в Афганистане.
Таким образом, в то время как турецкая деятельность и другие операции произошли внутри Ирака и Сирии, я бы сказал, что мы обеспечили, чтобы у нас была соответствующая боевая сила и средства для выполнения этих миссий.
Что касается ближайших миссий по поддержанию авиации в Афганистане, то опять же, что нам удалось сделать, тесно сотрудничать с штаб-квартирой Resolute Support, чтобы понять их требования, а затем предоставить воздушную поддержку, необходимую для поддержки афганских партнеров на местах и наших поставленная воздушная кампания. И, как вы знаете, мы собрались там с некоторыми A-10, и я думаю, вы прочитали, вероятно, некоторые отчеты, в которых они уже доказали, и в течение 24 часов мы использовали их для поддержки — и воздушную кампанию и силы на местах.
ПЕРСОНАЛ: Брайан.
Вопрос: Просто для того, чтобы следить за этим, это новое преступление, чтобы получить «Талибан», когда оно началось в ноябре, у вас были F-22, пролетели первые удары, и нам сказали, что это потому, что им нужно сбросить SDB. Было ли это одноразово, или хищники продолжали летать над горизонтом?
А во-вторых, вы упомянули, что Паве-Ястребы возвращаются. И всего несколько месяцев назад были вывезены Паве-Ястребы, и вы создали совместную армию / военно-воздушные силы, спасающую летающих чинуков. Являются ли новые Pave Hawks в дополнение к этому? Или почему вы изменили темп, вытащив Pave Hawks, а затем снова?
GEN. ХАРРИГАН: Итак, сначала на вопрос о Raptor, как вы, вероятно, знаете, да, мы использовали их. С тех пор мы их не использовали. Мы могли бы, если бы нам нужно. Но в зависимости от того, когда это произошло, и когда вы подчеркнули требование для бомб с малым диаметром, мы принесли Raptors там.
Вы знаете и среди всего этого обсуждения, как вы, вероятно, знаете, когда мы смотрим на цели, мы собираемся сопоставить лучшее оружие для этой конкретной цели. И основываясь на тех активах, которые мы имели в то время в театре, хищники имели наибольший смысл.
Относительно вопроса о HH-60, снова моя ответственность, когда я смотрю на Афганистан, — это убедиться, что у нас есть соответствующие активы, чтобы покрыть людей, которые летят там. Таким образом, HH-60 станут дополнением к тому, что у нас есть, с точки зрения Chinooks, чтобы убедиться, что мы правильно позиционированы, чтобы поддерживать как наземные, так и воздушные объекты, действующие там.
Вопрос: Привет, сэр. Ориана Павлик с Military.com.
Можете ли вы подтвердить мне эту забастовку против танков в выходные, что это был MQ-9 Reaper, который принял удар? И, во-вторых, что вы все наблюдали или что наблюдал MQ-9, чтобы кто-то посчитал это достаточно убедительным, чтобы сделать этот выстрел против танка?
GEN. ХАРРИГАН: Ну, во-первых, да, это был MQ-9.
И затем, во-вторых, я вернусь к концепции самообороны и тому, как мы полагаемся на наших людей, которые находятся на местах, чтобы принять это решение, прежде всего командующий сухопутными войсками. И то, что произошло в этом конкретном сценарии, — это тот танк, который стрелял, был в эффективном диапазоне, чтобы нацелить наших SDF и советников на землю, что явно дает ему возможность защищаться. И он принял это решение надлежащим образом, и это было результатом.
ПЕРСОНАЛ: Мы закончим с Лукасом.
Вопрос: Генерал, были ли какие-либо другие атаки помимо забастовки в субботу против танков, а затем против батальона на прошлой неделе? Еще больше нападений между этими силами про-режима и американскими войсками — американскими спецподразделениями и их союзниками в восточной Сирии?
GEN. ХАРРИГИАН: Ничего, о котором я знаю.
Q: И вы уничтожили один танк в выходные. Удалили ли какие-нибудь танки?
GEN. ХАРРИГИАН: Не то чтобы я знал.
Вопрос: Разве это было в танцах?
GEN. ХАРРИГИАН: Не то чтобы я знал.
ПЕРСОНАЛ: Сэр, большое вам спасибо за ваше сегодняшнее время. У вас есть заключительные замечания для группы?
GEN. ХАРРИГАН: Нет. Позвольте мне поблагодарить всех там за хорошие вопросы. И я думаю, что это важно — важно понять ROE, связанный с самозащитой и ее приложениями. И, очевидно, у нас есть люди на местах, которые должны принять очень жесткие решения, и я думаю, что для каждого, кто попытается привлечь к нам нападение, должно быть ясно, что будет — для них очень долгий день.
Большое спасибо.
ПЕРСОНАЛ: Благодарю вас, сэр. И спасибо за то, что вы делаете, чтобы держать наши силы в воздухе и на земле в безопасности. Это сила воздуха.
Дамы и господа, что завершает сегодняшний брифинг. Хорошего дня.
-КОНЕЦ-
Department Of Defense Press Briefing by Lieutenant General Harrigian via teleconference from Al Udeid Airbase, Qatar
Press Operations
Lieutenant General Jeffrey Harrigian, commander, U.S. Air Forces Central Command
Feb. 13, 2018
STAFF: Good morning. Thanks for your patience as we were working through a few technical issues, but I think we have everything ready.
So today we continue our series of press briefings to update you on U.S. and coalition operations in the U.S. Central Command area of operations.
Today U.S. Air Force Lieutenant General Jeffrey Harrigian joins us from the Combined Air Operations Center at Al Udeid Airbase, Qatar, from where he commands U.S. Air Forces Central Command.
As the air component commander for U.S. Central Command, the general is responsible for developing contingency plans and conducting air operations in a 20-nation area of responsibility, covering Central and Southwest Asia.
In that role, he is responsible for the integration of air and space power in support of NATO’s Resolute Support mission in Afghanistan and the U.S.-led Operation Freedom Sentinel in Afghanistan, as well as the coalition-led effort to defeat ISIS — Operation Inherent Resolve.
We’ll start with a quick communications check.
Sir, how do you hear us?
LIEUTENANT GENERAL JEFFREY HARRIGIAN: I have you loud and clear. How me?
STAFF: Sir, we hear you great. Please take it away.
GEN. HARRIGIAN: All right.
Good morning, ladies and gentlemen, and thanks for being here today. I’m pleased to have the opportunity to update you, today, on the status of U.S. and coalition air operations in the region.
First, in Operation Inherent Resolve, we continue to experience significant progress in the fight to defeat ISIS and support our partner forces in Iraq and Syria.
More than 7.7 million people and 98 percent of territory formerly controlled by ISIS has now been liberated. As a result, the coalition recently announced, last week, it has shifted its focus in Iraq from enabling combat operations to sustaining military gains to ensure a lasting defeat of ISIS.
A key example of this transition was the stand up of a Coalition Aviation Advisory and Training Team — I’ll refer to that as the CAATT — in Iraq, on the 1st of February.
Like we’re doing with our Afghan partners, the CAATT is a coalition team of airmen designed to help our Iraqi partners build a capable, affordable, professional and sustainable Iraqi aviation enterprise.
It is important to note that the CAATT stand up does not signal an increase in our presence in Iraq but instead leverages U.S. and coalition airmen currently there. The CAATT will serve as a bridging function as we work towards standing up an air expeditionary wing later this summer that will take over this mission.
Our train, advise and assist efforts to build a lasting Iraqi aviation enterprise will not be tied to a timeline, but instead will be conditions-based, proportional to the needs, and in coordination with our partners in the government of Iraq.
As we transition our focus in OIR to sustain our military gains, let me be clear that we will retain the necessary amount of air power to prevent a resurgence of ISIS. This was clearly demonstrated during last week’s unprovoked attack on our SDF partners and coalition advisers in the Middle Euphrates River Valley.
For a quick recap, on the evening of February 7th, the coalition acted in self-defense where coalition advisers were present to support SDF from a hostile force launching an unprovoked, coordinated attack across the Euphrates River against an established SDF position.
The hostile force initiated the attack by firing artillery and tank rounds at the SDF position, followed by a battalion-sized dismounted formation attempting to advance on partner forces under cover of supporting fires from artillery, tanks, and multiple-launch rocket systems and mortars.
At the start of these — of this attack, coalition aircraft, including F-22s and MQ-9s, were overhead providing protective overwatch, defensive counter-air, and ISR support — as we have done daily throughout the defeat — the fight to defeat ISIS.
We immediately contacted the Russian officials on the deconfliction telephone line to alert them to the unprovoked attack on a known SDF and coalition position. After these calls, coalition officials approved strikes to destroy hostile forces.
On the ground, Air Force joint terminal attack controllers embedded with the SDF called in precision strikes for more than three hours from aircraft and ground artillery, directing F-15Es, MQ-9s, B-52s, AC-130s and AH-64 Apaches to release multiple precision fire munitions and conduct strafing runs against the advancing aggressor force, stopping their advance and destroying multiple artillery pieces and tanks.
As the hostile forces turned west and retreated, we ceased fire.
Despite the attack being unprovoked, it was not entirely unexpected. The coalition observed a slow buildup of personnel and equipment the previous week, and we reminded Russian officials of the SDF and coalition presence via the telephone deconfliction line. This was well in advance of the enemy forces’ attack.
I know you’re going to ask, so I’m going to be clear that I will not speculate on the composition of this force or whose control they were under. As I’ve said throughout my nearly two years commanding coalition air forces, we are focused on a singular enemy: ISIS. We’re not looking for a fight with anyone else, but as Secretary Mattis said last week, “If you threaten us, it will be your longest and worst day.”
Despite this distraction, the progress made to defeat ISIS has allowed us to realign some of our deployed combat air power and personnel to Afghanistan, including A-10s, MQ-9s and HH-60s. These aircraft will provide increased air support to the South Asia strategy, as well as ongoing counterterrorism efforts in Afghan-led operations.
This plus-up in air power is also producing tangible results as part of a deliberate air campaign that we kicked off in late November to decimate the Taliban’s primary revenue source — narcotics production. Like in OIR, where we destroyed the oil production that ISIS depended on to fund their operations, our aim is to choke off the Taliban’s ability to fund its deadly attacks, like the recent ones in Kabul.
This campaign will take time, but it will not adhere to the Afghans’ traditional fighting seasons. Instead it will be relentless and persistent, as demonstrated by the 321 precision munitions we released this January against Taliban targets in the dead of winter, a time they typically the rest and recuperate. Compare that to 54 in January of 2017.
This pressure will persist until the Taliban reconcile or die. We are already seeing positive reflections from our intelligence that the Taliban are not enjoying their typical winter break.
Before I take your questions, I want to note that as we simultaneously tackle challenges with limited resources, I’m amazed at our airmen’s innovation. As we realigned air power to Afghanistan, some of our really smart folks on my team suggested, «Hey, why don’t we fly additional MQ-9s there instead of boxing them up and shipping them?» — something that we hadn’t previously accomplished. Flying them took less than 10 percent of the time, allowing us to keep these assets committed to both fights for as long as possible.
Ladies and gentlemen, again, thank you for being here. And with that I’m ready to take your questions.
STAFF: Thank you, General.
We’re going to start off with Tom Watkins, AFP.
Q: Hello, General.
When you — when there were conversations taking place between — between the coalition and Russia ahead of the strike, did you — did you get the sense that any of the people on the — any of the people on the ground were controlled by Russia or were indeed Russian mercenaries?
And, what was — how would you characterize the — the conversations that took place over that time? Did you get any push back from Russia? Did they say, «Go ahead. It’s fine to strike»? Could you just give us a little bit on insight into that, please?
GEN. HARRIGIAN: Sure. Thanks for that question.
So what I would tell you is, as I indicated, the deconfliction line has remained open and it remained open throughout the entire week prior to that strike. And the discussions on the line remained professional and we have remained in a position where we continue to talk with them on a daily basis.
As I mentioned, I don’t — I don’t want to speculate on — on who was down there. That remains something that we’ll continue to take a look at and work our way through. But I think it’s important to acknowledge that prior, during and after, the deconfliction line was open, was used, and as I highlighted, remained a professional way to work deconfliction in that particular area that the operation occurred.
Q: (Inaudible) — my questions where I was asking you to just characterize a little bit those conversations. Did the Russians give you any resistance to you conducting these strikes?
GEN. HARRIGIAN: As I said, the — the conversations remain professional. The ability to talk about how we were going to deconflict and what that entailed did not get into specifics that would lead me to anything but professional conversations occurring throughout the entire time that built up to this situation occurring.
STAFF: Phil Stewart, Reuters.
Q: Hey, General.
Just a — not to push too much on this, did you — did you need to get higher approval in order to carry out those strikes or were you the approving authority for those strikes?
And also, you said that — we were told that maybe as many as a hundred of the enemy fighters were — were killed. Is that number still accurate or have you changed that number over time?
And then I wanted to ask you something short in Afghanistan.
STAFF: Okay.
GEN. HARRIGIAN: Thanks for that.
So let me go back to the application of self-defense ROE and the understanding that half those troops were in contact, our SDF partners and Coalition advisers there.
When those kinds of activities occur, the ground commander is ultimately the individual that’s going to make the decision, because they’re taking fire, they’re closest to that situation and we empower them to make those decisions, because that’s how self-defense ROE is applied. And that’s exactly how that played out.
And I have to tell you that collectively that team did some — some great work to defend themselves. And, as Secretary Mattis said, you know we will ensure that we’re in a position to defend our forces, and that — those decisions are being made at the ground force commander level.
As far as numbers, I have nothing to add to any previous numbers that have been provided. What I would offer to you is that’s an area that continues to be assessed and worked through, and at this point, I’ve got nothing else to add. And as I said in my statement, what we saw coming at us was approximately a battalion-sized unit.
Q: Okay. And sorry, I’ve just changed my mind; I’m not going to ask about Afghanistan.
I did want to double-check: There was some reporting in Syria last week — or — last week about a shoulder-fired rocket, obviously up in the Afrin area. Have you noticed any increase in MANPADS or are you aware of MANPADS in Syria that have — since that incident that have changed the way that you fly? Or can you talk a bit about how you’re dealing with the MANPAD threat in Syria?
GEN. HARRIGIAN: So, we constantly assess. In fact I would tell you every day we are assessing the threat in the operational environment. And I say because that would include Syria or any other place that I’ve got my airplanes flying.
And so, we are consistently working very closely with the intelligence community to fully understand what that threat is, so that I can make smart decisions and provide guidance for my airmen with respect to what those threat levels. We provide that to the team, and I give them guidance in terms of allowable risk levels.
And — and then it’s going to really depend on the situation on where we place ourselves. And I won’t get into the specific tactics we use, but I can tell you that our airmen are well prepared. We get great information from our intelligence community to inform our decisions and then we provide that to the team, so walking out the door they’re ready.
But clearly each situation is going to drive a different decision matrix that’ll help us decide how deep into that threat we need to go.
STAFF: Barbara Starr, CNN.
Q: A couple of quick questions, if I may.
On the Russians, you talked in the past about their flying patterns. Are they still flying unduly aggressively against coalition aircraft? That’s question one.
Question two: Can you bring us up-to-date on your assessment of the air defense picture since the Israeli F-16 was shot down? While you may not fly in that direct area, what does that capability caution you about?
And thirdly, back to what happened the other day in this engagement, the Pentagon — the coalition has already said that these are pro-regime forces, so they’re not ISIS, they’re — and they’re not regime, they’re pro-regime, so there’s only so many choices about who these guys may be. It’s kind of hard to think you’re in a three-hour firefight and you don’t really have an assessment on who you’re shooting at.
So, has the U.S. military — has the coalition been told to keep quiet about all this because you’re trying to ratchet down tensions with the Russians? You must have an idea of who these people were.
GEN. HARRIGIAN: Thanks, Barbara. Appreciate those questions.
Let me get back to the first one about the Russians flying and how those activities have progressed over time.
What I would tell you is clearly the Russian activity has moved away from where we’ve been operating down in the Euphrates River Valley and their operations clearly have migrated up to the northwest in — in support of their specific objective and what they’re trying to achieve up there. So, quite frankly, our interactions with them in compared to — in comparison to what we had seen probably at two months ago is significantly decreased.
And so, with that in mind, my assessment is, given where they are now focused, that has allowed us to stay fully concentrated, as you’ve seen over the last several months, on the — the defeat-ISIS operation. And that’s what we’ll continue to do.
Talking to your — responding to your second question on the integrated air defense and impacts to us with respect to what happened to the Israeli airplane, first thing I think it’s important to remember is that, you know, we fully support Israel’s right to defend themselves and particularly as to the threats to their territory and their people.
I think I’m — what I’d like to highlight for you — and I know I’ve had this discussion with you all previously, so this is a good opportunity to remind you all that we’re — as you know, we’re constantly, every day, flying inside that integrated air defense system that is inside of Syria.
So, from my perspective, you know, as the commander, I’m responsible to make sure we fully understand what their activities are, what the patterns of life have been, and what we’ve seen from them in terms of how those IADS operate and how we best understand them.
So, while these activities occurred, I will tell you that it’s not affected our operations.
But I will also say that it surely enforces our requirement to constantly assess the status of the IADS and then pass that information to our airmen. And that — that’s an important responsibility that we have here at the CAOC, and we’ll continue to do that and work closely with the intelligence community to understand their operations.
And then finally on the — your third question, relative to the forces that were struck down in the MERV. First, I’ll tell you, we have not — nobody told us to, you know, say anything specifically.
And what I would offer to you there is that we continue to take a hard look at what — what those forces were composed of. And it’s really just not helpful for me to speculate on that, because it’s going to take some time to — to fully understand who is down there. And I think you’re well aware that there’s a fair number of groups involved with this and it’s always difficult to precisely sort that out, so we need to execute our due diligence to get it right.
STAFF: Nancy Youssef, Wall Street Journal.
Q: Thank you.
I wanted to clarify a point earlier. There was a question to you about how many were killed and the last number we had heard is a hundred. Can you help me understand, has that number changed? Do you have reason to believe it will change? Or do you continue to believe that it’s a hundred?
GEN. HARRIGIAN: So, that number to my knowledge has not changed.
As we continue to understand what happened and assess that engagement, that’s a — from my position, that’s the number that’s been reported and still being assessed, and I’m fairly certain that will continue to happen.
Q: And 300 to 500 still remains true in terms of number of fighters who approached the U.S. forces?
GEN. HARRIGIAN: Yes, ma’am.
We’re saying a battalion-sized unit that was dismounted. In other words, there were some that continued on that attack and those numbers are a best estimate.
Q: And last Friday Secretary Mattis said that the U.S. is still seeking clarity on the forces that had struck, and you’ve also said that you didn’t want to speculate on the composition of those forces.
I’d like to know if you could respond to critics who say — (inaudible) — either an intelligence failure or disconcerting that U.S. military is conducting strikes in Syria on forces that it’s not sure it’s — what it’s composition is made up of.
GEN. HARRIGIAN: So, I guess — I missed the question there. Can you repeat the question?
Q: I’d like you to — if you could please respond to critics who would say that either it’s an intelligence failure or at best disconcerting that the United States is conducting strikes in Syria on a group of forces that it’s not sure of the composition of.
Is it that you know the composition of parts of it? How — there is a concern about the U.S. conducting strikes — air strikes with the level of air power that used and now saying it’s not sure who precisely it struck.
GEN. HARRIGIAN: No, okay, thank you for that. I apologize. I — I couldn’t exactly hear what that question was and I understand it at this point.
So, I think the first thing I’d remind you of, you know, is this is executed from self-defense and we’re going to defend ourselves. And as was reported, there was incoming fire and we were with the SDF hunkered down, not provoking, and a force is massing and coming at us. So we’re going to defend ourselves and we all need to be crystal clear about that, just as Secretary Mattis said.
So, we’re going to do that first, defend ourselves appropriately. And then as you highlight, we’ve got to work through exactly who it was to understand that.
And, you know, at the point that we’ve got clarity on that, we’ll let higher decide when that is in terms of those types of timelines. But I think it’s important to recognize that it’s not as simple to sort out exactly who everybody is down there, and so we need to allow that to — to work its way through.
Q: Sir, if I could just — two quick follow-ups.
One, have you done site exploitation where the pro-regime force was massing? And two, do you know if any bodies were recovered by the other side?
And then I have a quick follow-up.
GEN. HARRIGIAN: So, relative to your first question, certainly we continue to watch that area and ensure that our SDF partners and our coalition advisers that remain in those positions are aware of any other threats that might be coming towards them, much as we did prior to that initial attack.
And our goal here is to get back to fighting ISIS. And so, the intent here is to ensure we protect ourselves, maintain good operational understanding of the environment around our partners and our coalition advisers, while prosecuting the fight against ISIS. So, that’s job one.
And, you know, as far as SSE, if we are doing that that’s going to be something that we want to keep close hold and make sure that we’re protecting our operational security and the details associated with that.
Finally, with respect to the bodies, I have no knowledge of any of those bodies getting pulled out of there, and — and can’t comment on that.
Q: And just a follow-up, kind of, on Barb’s question, when you guys say the future that this was a pro-regime force — not specifically to this incident, but does pro-regime force always rule out regime force?
GEN. HARRIGIAN: So, specific to pro-regime forces, I think it’s important that as we talk about that, you know, clearly it’s — it’s encompassing a wide group of folks that — I guess what I want to bring you back to is the fact that this was self-defense. And while we’re spending a lot of time talking about this, this is a — a hostile force that was coming after our partners and coalition advisers and so, we’re going to defend ourselves.
I think as we work through the assessment, right now «pro-regime forces» is probably the best definition we have to describe who they were.
Q: I’m going to do a quick follow up here because I didn’t quite hear an answer.
When you say «pro-regime force,» does that rule out forces that are commanded by the Assad government?
GEN. HARRIGIAN: Those are all — that’s all part of the regime and pro-regime forces.
So, I guess the specific answer to your question would be «pro-regime forces» is going to involve all those that are supporting the regime.
STAFF: Lucas.
Q: General, you mentioned you want to focus on ISIS, but it seems, I guess, while ISIS is largely being crushed in Iraq and Syria, your forces and partner forces are increasingly under attack from Turkish-backed forces, from Russian-backed forces, from Syrian-backed forces and from these, quote, «pro-regime forces.»
Can you discuss the challenges that are facing your forces on the ground in this new environment?
GEN. HARRIGIAN: Hey, that’s a great question, because it clearly is a very complicated and complex environment. And for both our forces on the ground and I would say for our forces in the air, this environment requires the professionalism and discipline of a force that’s able to manage and understand the environment such that we can make timely decisions in terms of understanding, number one, how we’re going to protect ourself, and then, number two, get after the ISIS fight.
So, I would share with you that each and every day we are trying to ensure that as folks are preparing for those operations that support the D-ISIS fight, we have an extensive understanding of what the Turkish and Russian forces are doing today, so that we can continue to get after ISIS and prosecute that fight.
Because what I highlight to you there is, while we have pressured them and — and done some great work to deny them of the physical caliphate, there’s a pretty significant fight still going down in the — in the southern part of the Euphrates River Valley. And so, that’s an important piece that — that I would share with you, that while we’ve had to defend ourselves, that part of the fight is still ongoing and we continue to prosecute it.
Q: And can you discuss in detail about what happened last weekend? It appears that U.S. forces came under attack for a second time in a week. Do you think that attack in eastern Syria was linked to the Iranian drone flying over Israel? And can you rule out that any Russian troops or Russian-backed forces were killed in those — in the U.S. response?
GEN. HARRIGIAN: So, first, I’d highlight that I am not connecting any of the Iranian activities specifically to what happened with the force that attempted, again, to target our SDF partners and the coalition advisers there.
We were in a position, again, that’s a defensive position that we’ve been operating out of. And as we were doing what I would call normal operations, in terms of getting back after ISIS and ensuring that our area was secure, we detected and saw a tank that took a shot at us.
It continued to move, so we, again, executed self-defense rules of engagement to protect ourselves. And I believe that was something that, again, we always have the right to do and we’ll make sure we’re in a position to do that.
And can you — can you repeat again the second part of the question?
Q: Can you rule out that the Russian citizens or any Russians of any kind were driving that T-72 tank or any of these tanks that were firing on your forces?
GEN. HARRIGIAN: I don’t know who was driving it.
And so, it’s not going to be helpful for me to try to — to sort that out at this particular time. You know, it’s — I’m not just going to speculate on that right now.
Q: Okay.
Q: Hey, General, just real quickly, elsewhere in your AOR, does the U.S. still plan to support Saudi refueling mission in Yemen over the — over the next year?
GEN. HARRIGIAN: Yes, sir. We continue to support them with the air refueling and also in an advisory capacity. And that has remained our policy and we’ll continue to support that.
Q: Thank you.
And is that just for the Saudis or is that for the UAE and the whole mission?
GEN. HARRIGIAN: It is for both of them.
STAFF: Lalit.
Q: (Inaudible).
What is the level of threat posed by the terrorist safe havens in Pakistan? What is the level of threat posed by the terrorist safe havens inside Pakistan?
GEN. HARRIGIAN: Just so I make sure I understood the question, you’re asking what the level of threat posed by Pakistan is?
Q: Safe havens inside Pakistan; what threat they pose to your operations inside Afghanistan?
GEN. HARRIGIAN: Okay, thank you for that.
So, we continue to work closely with our — our Pakistan partners. And what I would tell you is, first off, our intent is to make sure that Pakistan continues their fight against terrorists and does all that they can to support, not only protecting themselves, but also protecting coalition and Afghan partners that are operating there.
And so they continue to execute that, and it is something that we consistently work with our intelligence community to understand.
STAFF: Joe.
Q: Thank you.
General, I would like to go back to what happened over the weekend in the Israeli airspace. Could you confirm that the drone that was shot down was an Iranian drone?
GEN. HARRIGIAN: So, I probably read the same reports that you have, and you know, that’s the — the publicly available information that’s out there. And, you know, from — from our perspective, that’s what we’re reading.
It’s probably best to talk with the Israelis and get their opinion, because they’ll have the — the best information.
Q: Quick follow-up, sir.
From your perspective, do you think shooting down an Israeli F-16 represents a change in the rules of engagement by the Syrian regime or the Iranian regime?
GEN. HARRIGIAN: Well, it doesn’t represent a change for us on the U.S. side.
As the — as the Israelis approach that, again, you know, you’ll have to get with them and their perspective on it.
Again, I think, importantly, from my perspective, it’s important that, you know, we understand the status of the integrated air defense system, so that we can continue to fight our D-ISIS fight. And, you know, as we continue to execute that, that’s something I’m always watching and keeping an eye on.
Q: Okay, last — last follow-up, sir.
Do you know how the F-16 was shot down? Could you confirm that Russian-made S-200 anti-aircraft missiles were launched against the F-16 — the Israeli F-16?
GEN. HARRIGIAN: I’m not going to speculate specifically on what we know or don’t know.
I think it’s important to understand that, you know, the — the Israelis have the right to defend themselves and any threats to their territory or their people. And so, I think that’s important to remember. And, you know, quite frankly, they’ll have the best information on what they believe took down that particular airplane.
STAFF: Jeff Schogol.
Q: Thank you, General. Jeff Schogol with Task and Purpose.
I believe you said that the JTACs called in airstrikes and artillery strikes for three hours, involving B-52s. Can you give us a sense of how many bombs and how many shells were used in this three hours?
GEN. HARRIGIAN: Thanks for that.
I don’t mean to be flippant about this, but there are a lot, and those guys did some phenomenal work. And, you know, while I’m highlighting the JTACs, they were working closely with the ground commander and under significant pressure and in a very intense environment, and they basically were able to manage that situation, and self-defend themselves and the SDF partners in a magnificent fashion. And, frankly, I’m proud of the work they did.
Q: If I could follow up, the fact that any pro-regime forces survived that hurricane of fire — is it accurate to say your goal was not to kill all of them?
GEN. HARRIGIAN: Our goal is to defend ourselves in that situation, and that’s what that was all about.
And so, as I highlighted to you, once the — that ground commander, who was the closest guy to the fight, felt that he had defended himself and he was no longer threatened by that force, we ceased at that particular point. And that’s his decision and his decision alone.
And I think it’s important that all of us that want to look back on this recognize how he handled that and those decisions that were made and I applaud his efforts.
Q: Can you just give us a ballpark of «a lot» in terms of shells and bombs, maybe tonnage-wise?
GEN. HARRIGIAN: You know, maybe at some other point we can take a look at that.
But, you know, one thing, I’ll just tell you, you know, we need to be sensitive to how we go out and do this and how we defend our force. You know, these are operational details that for me are important to protecting our guys on the ground and how we go out there and employ every day.
So, you know, I recognize you’d like to have that answer, but I don’t want to give away any inkling of how we do business so that we’re able to do it every day and every night.
STAFF: So, right before I get to Jamie, so we’ve six got in the queue and we’re running out of time so, if we can stop doing three and four questions and just do one and a follow-up — that way we can try to get everybody please. Thank you.
Jamie.
Q: I just have one question. Jamie McIntyre with the Washington Examiner.
Again, one more about the Israeli strikes over the weekend and how it affects your mission.
After those strikes a spokesman for the Israeli government said that they estimated they had taken out, quote, «half of the Syrian air defenses.» Do you share that assessment? And if you don’t share the assessment precisely, was there a significant degradation of the integrated air system such that it might mitigate the threat against the planes that you’re flying in that airspace?
GEN. HARRIGIAN: Okay. Thanks for that.
First off, I’ll just, kind of, come back to how I hit that before, in that no impact on our mission. Based on where we’re operating and what we’re executing, there have been no impacts to us as we continue to monitor the status of the integrated air defense system.
With respect to what it ultimately did to their IADS, clearly we’re taking a look at that. You know, you’ll have to go back to the Israelis to determine how they developed that assessment.
But we’re continuing to look at that — look at the big picture with respect to their capabilities going forward, and that’ll be something that goes into, you know, our assessment moving forward.
But again, I’ll highlight that at this point no impact to our mission.
STAFF: Luis
Q: Hey, General. Luis Martinez, ABC News.
Given that this was a three-hour defensive action, how complex was the ground attack? And was it persistent — was there persistently offensive action on the part of that battalion-sized element throughout that time? And just how close did their ordnance get to the SDF headquarters that you were collocated at?
GEN. HARRIGIAN: Thanks.
First off, with respect to complexity, you know, I’m not going to go into the specific details of exactly what they were doing, but you know, they had a plan, they were looking to execute it. And I would tell you that the ground force commander and — you know, I personally talked with the JTACs, and it was persistent.
Those entities — our team on the ground, in coordination with the SDF — did some phenomenal work to defend themselves. And then managed, in the middle of the night, a very complex environment that incorporated surface-to-surface, air-to-surface fires to defend themselves.
That’s what, you know, we train them to do, that’s what they executed and they did it in fantastic fashion.
What was the last part? You were three-parting me there, so what was the last part of it?
Q: How close did their ordnance get to the SDF headquarters? And was there actual ground-to-ground firefight involved?
GEN. HARRIGIAN: I won’t get into the specifics of exactly how close they got. But, you know, let there be no doubt the ground force commander felt threatened, so he responded, leveraging the assets he had available to him.
Q: General, I think — just switch to Afghanistan quickly, are — the plan was to be moving a lot of the assets from the ISIS campaign over to Afghanistan, things like JSTARS and tankers and Rivet Joints. Has any of that slowed or been impacted by Turkey’s operations and the unexpected tempo of things going on still in Syria?
And in Afghanistan, can you talk a little about the — the increase in close air support sorties and these strikes on the drug labs, the whole campaign; how this started off for the first couple months now that we’re into February?
GEN. HARRIGIAN: Okay.
I guess what I’d highlight first is the beauty of air power, in that we’re able to flexibly in a very agile fashion switch from AOR to AOR. So, as we work with both the OIR headquarters and the Resolute Support headquarters, we gather their requirements and then allocate the assets based on how we can best support them.
So, what I would share with you is that we’ve been able to ensure that when required, we’ve had the decisive air power required, whether that be for ISR, you know, target development, overwatch, those types of activities. We have what we need and we’ve been able to manage that.
And then as we’ve flown sorties in support of the deliberate air campaign in Afghanistan, I think what you’ve seen is we’ve proven that we’ve been able to develop targets and keep a steady drum beat of activity to maintain sustained pressure on the Taliban and targets that we’ve been able to develop in Afghanistan.
So, while Turkish activities and other operations have occurred inside of Iraq and Syria, what I would tell you is that we’ve ensured we’ve had the appropriate combat power and enablers to execute those mission sets.
As far as close air support missions in Afghanistan, again, what we’ve been able to do is work closely with the Resolute Support headquarters to understand their requirements and then provide that air support that’s necessary to support the Afghan partners on the ground and our delivered air campaign. And the — as you know, we plussed up with some A-10s over there and I think you’ve read probably some reports where they’ve already proven, and within 24 hours we were leveraging them to support the — both the air campaign and forces on the ground.
STAFF: Brian.
Q: Just to follow up on that, this new offense to get the Taliban, when it kicked off in November, you had F-22s flying the first strikes and we were told it is was because they need to drop the SDB. Was that a one-time thing or have the Raptors continued flying over the horizon?
And second, you mentioned that the Pave Hawks are returning. And just a few months ago, the Pave Hawks were taken out and you set up the joint Army/Air Force Personnel Rescue flying Chinooks. Are the new Pave Hawks in addition to that? Or why did you change pace, bringing the Pave Hawks out and then back in?
GEN. HARRIGIAN: So first on the Raptor question, as you’re probably aware, yes, we did use them. We have not used them since. We could if we needed to. But based on when that occurred and as you highlighted the requirement for Small Diameter Bombs we brought the Raptors over there.
You know in and amongst all this discussion, as you’re probably aware, as we look at targets, we’re going to match the best weapon for that particular target. And based on the assets that we had at that time in theater, Raptors made the most sense.
Relative to the question on the HH-60s, again my responsibility as I look across Afghanistan is to make sure we’ve got the appropriate assets to cover down on folks that are flying out there. So the HH-60s are going to be an addition to what we have out there, in terms of the Chinooks, to make sure we are properly postured to support both the ground and air entities operating there.
Q: Hi, sir. Oriana Pawlyk with Military.com.
Can you confirm for me on that strike against the tank over the weekend that that was an MQ-9 Reaper that took the strike? And secondly, what were you all observing or what was the MQ-9 observing in order for someone to deem it credible enough to take that shot against the tank?
GEN. HARRIGIAN: Well, first, yes, it was a MQ-9.
And then second, I’ll go back to the concept of self-defense and how we rely upon our folks that are on the ground to make that decision, primarily the ground force commander. And what happened in that particular scenario is the tank that fired was in effective range to target our SDF and advisers on the ground, which clearly provides him the ability to defend himself. And he made that decision appropriately so, and that was the result.
STAFF: We’re going to finish up with Lucas.
Q: General, have there been any other attacks besides the strike on Saturday against the tank and then against the battalion last week? Any more attacks between these pro-regime forces and U.S. troops — U.S. special ops troops and their allies in eastern Syria?
GEN. HARRIGIAN: None that I’m aware of.
Q: And you destroyed one tank over the weekend. Did any tanks get away?
GEN. HARRIGIAN: Not that I’m aware of.
Q: Is that in either engagement, did any tanks get away?
GEN. HARRIGIAN: Not that I’m aware of.
STAFF: Sir, thank you very much for your time today. Do you have any closing remarks for the group?
GEN. HARRIGIAN: No. Let me just thank everyone there for the good questions. And I think it’s a — it’s important to understand the ROE associated with self-defense and its applications. And clearly, we’ve got some folks on the ground that have to make some very, very tough decisions, and I think it should be crystal clear to anyone that’s going to attempt to prosecute an attack on us, that will be a — a very long day for them.
Thank you very much.
STAFF: Thank you, sir. And thanks for what you do for keeping our forces in the air and on the ground safe. That’s air power.
Ladies and gentlemen, that concludes today’s briefing. Have a good day.
-END-
