Константин Крылов. Некролог Людмиле Алексеевой
Прежде всего: это чисто субъективная заметка. И она НЕ про политику. А только про личные ощущения от одного человека, которого я видел-то всего несколько раз в жизни и никогда не общался сколько-нибудь долго.
Я имею в виду правозащитницу Алексееву.
Впервые я увидел её в Басманном суде, в коридорчике, во времена ещё до «зимних протестов». Так случилось, что на одном мероприятии похватали и либералов и нациооналистов. В результате две непересекающиеся тусовки оказались в одном пространстве, равно враждебном им обоим. И начали, естественно, друг к дружке приглядываться, а там и общаться.
Первой начала молодёжь. Какой-то корпулентный и широкоплечий бритоголовый ораторствовал перед либеральной девушкой в очках, которая попискивала «а вот у меня бабушка еврейка! вы же хотите меня за это подвергнуть насилию?» По ухмылке бритоголового было понятно, что идея ему нравится… Немцов, стоя в очереди в туалет, широким жестом пропустил вперёд девушку-националистку, с интересом посмотрев ей вслед… Либеральный дедушка с трясущейся бородкой горячо объяснял молодому человеку в чёрном, что национализм — это атавизм, что-то вроде обезьяньего хвоста… Ну и всё такое прочее.
Так вот, значит, иду я и тоже беседую, и тут мой собеседник почтительным шёпотом сказал — «а вон сидит Алексеева».
И я её увидел.
Я вообще уважаю старых людей. Особенно сохранивших ясность мысли. Потому что ежели человек, живя здесь, на восьмой десяток вышел и в маразм не скатился — значит, что-то твёрдое в нём есть.
Но от Алексеевой я чуть не шарахнулся.
Это была не просто «страшная старуха». Мало ли я видел страшных старух, некоторые были очень обаятельны. От Алексеевой, простите за выражение, ВЕЯЛО НАВЬЮ. Какой-то жуткий костяной холод исходил от неё. У меня аж чебурашки по спине пробежали. Как будто я увидел Бабу-Ягу из сказки.
О да, подумал я, эта бабушка не из ржавого железа. А из мёртвой кости.
И, отойдя немного, спросил у своего собеседника, как он к ней относится. Тот ответил уклончиво, из чего я понял, что подобные разговоры в их тусовке не благословляются.
В дальнейшем я узнал, что у либеральных товарищей мнение об Алексеевой, как бы это сказать, сложное и неоднозначное. У большинства были к ней какие-то претензии, доходящие даже до обвинений самого крайнего толка (пересказывать не буду, я не о политике). Но когда я делился своим впечатлением — люди обычно замолкали, задумывались и переводили разговор на другое.
Потом я ещё несколько раз с ней пересекался — по каким-то мелким поводам. И каждый раз чувствовал это прикосновение Нави, мира мёртвых. И всё думал, куда она прячет костяную ногу.
Честно говоря, я думал, что она никогда не умрёт — ибо мёртвое умереть не может. По-моему, так думали (в глубине души) и все прочие. В том числе и Путин, который утверждал новый состав СПЧ. Думаю, и он, и все остальные, были уверены, что Алексеева никогда нас не покинет.
И знаете что? Я думаю, что она и не умерла — в нашем человеческом смысле. Мёртвое умереть не может.
Она репатриировалась.
