Александр Никонов о Сергее Лукьяненко

Надеюсь, вы уже прочли версию нашей встречи от Лукьяненки? * (ниже)

.. Прочтите непременно! А потом приступайте к дальнейшему чтению моего поста. Мне от народа скрывать нечего. Даже обгадившегося фантаста от вас скрывать не стану.

Много лет тому назад одно из изданий попросило меня сделать интервью с модным о ту пору фантазёром Лукьяненко. Нет проблем! Я лучший интервьюер в стране, мне человека препарировать — как два пальца в анатомичке. Поэтому, сунув в карман диктофон, я отправился резать очередного.
Пухлый самодовольный автор подростковых романов встретил меня в своей квартире в весьма добродушном расположении духа. И было ясно, почему: жизнь пухлого складывалась весьма удачно, его стали иногда приглашать на телевидение, к нему вон целый инервьюер пришел интересоваться его взглядами на жисть — разве плохо?

Для меня плохо. Я самодовольных типов страсть как не люблю. Вообще, задача интервьюера — вынуть из подопытного кролика душу. А для этого его нужно вывести на эмоцию, вот тогда он сам обосрётся и начнет городить разные приятные уху интервьюера глупости.
Людей самодовольных, а значит, недалеких, вывести их себя просто. И уж совсем просто приколоть собачников. Дело в том, что собачник — это диагноз. Собачники своих псов очень нервно любят — больше, чем людей. Так, например, Ярмольник готов был человека убить за бродячего пса, о чем не скрывая и сообщал.

А тут прямо в прихожую на меня выбежали две малых собачки и залились звонким визгливым лаем.
— Какие собачки у вас бессмысленные, — бросил я, снимая обувь.
Собачки и впрямь были совсем не сторожевые, но мой легчайший укол поразил самодовольного пухлого прямо в сердце. Его лицо изменилось в одну секунду! Оно огорчилось и посуровело до такой степени трагичности, что вошедшая в тот момент с кухни жена тоже мгновенно потеряла улыбку и прямо при мне тревожно спросила мужа:
— Что случилось?
Казалось, в доме разбился сосуд с трагедией. Один я оставался невозмутимым и просто излучал благожелательность, как подобает гостю. Мы прошли в комнату писателя, где у него стоит специальный шкафчик для бережного сбора литературных наград и премий со всяческих слётов фантастов. Видно было, что свои награды писатель любит не меньше собачек. У меня такие фигурки и медальки, включая правительственные награды, тоже есть, но, я, признаться, не вдруг и вспомню, где они валяются. А тут — целый шкаф самолюбования!

И вот на что я сразу обратил внимание. Перед выдачей своих откровений Лукьяненко взгромоздился на высокое кресло, а меня усадил на низкий диван, в который я просто провалился, глядя снизу вверх на Гуру, который уже открыл рот, намереваясь, видимо, учить и довлеть. Я этот прием знаю.
— Нет-нет, дорогой мой, — сразу сказал я клиенту, встав. — Я тут сидеть не буду. Двайте-ка мне другое кресло, чтобы наши глаза находились на одном уровне.
И вот тут Лукьяненко пишет, будто выгнал меня. Пиздит, как фраер. Случилось ровно обратное! Он покорно встал и пошел в другую комнату за креслом (или за стулом, не помню сейчас). Принес. И таки дал мне пространное интервью!

Я его потом даже где-то опубликовал, как всегда вволю поиздевавшись над клиентом, поскольку последний был совершенно невменяем. Он, как когда-то Глазунов, с пафосом гнал мне расписные телеги про патриотизм, про библию, про высокие духовные ценности… И я в тот момент понял, почему он пишет столь подростково-пубертатные вещи. Потому что он сам еще не вышел из возраста юношеского рыцарского максимализма. И сам не понимает этого, ему уже кажется, что он мудрый гуру.
А он просто великовозрастный дурачок.

Лукьяненко:

Прочитал открытое письмо журналиста и писателя Александра Никонова быдлу…И мне захотелось написать ответ.

Здравствуйте, Александр.

Неожиданно? Да, конечно, я вовсе не желаю вам здоровья. Желать здоровья человеку, который публично призывал усыплять детей, страдающих неизлечимыми заболеваниями как-то за гранью добра и зла. Но в то же время я не желаю вам смерти. Христианство (я понимаю, что вы, как видный атеист, сейчас вздрогнули) призывает к милосердию. Мне кажется, что в вашем случае милосердие будет заключаться в долгой жизни, полной непоняток и обидок.

И снова здравствуйте.

Мы с вами немножко знакомы. Однажды, по протекции писателя Леонида Каганова (который тогда еще был писателем, а не либерал-пропагандистом) вы приходили ко мне брать интервью. Будучи человеком слегка наивным и чрезмерно добрым (я стараюсь по мере сил изживать эти недостатки) я открыл вам дверь и впустил в свой дом.

К вам с радостным лаем подбежали мои собаки — Буся и Варя. Обычно нормальные люди (быдло) при виде йоркширских терьеров вопят «Ой, какое чудо, какие хорошенькие!» Вы, Александр, замерли на пороге и спросили: «Вот и первый вопрос. Скажите, для чего вам такие никчемные создания?»

В ту пору, Александр, я был более наивен и добр, чем сейчас, а также считал Леонида Каганова писателем, а не пропагандистом, поэтому его рекомендация была значима для меня. Я даже не удосужился поискать ваши высказывания в интернете. Поэтому я не придал вам ускорение из своего дома, а спросил, что вы имеете в виду. (Мне сейчас очень стыдно за этот не-поступок. Скажу честно, что в моем личном списке «когда вернуться, если найду машину времени» этот момент стоит хоть и не в первом, но во втором десятке.)

Вы объяснили, что считаете собак функционально полезными существами, но йоркширские терьеры на ваш взгляд никакой пользы не имеют.

Будучи человеком наивным и добрым (я не повторяюсь, надеюсь?) я объяснил вам, что йоркширские терьеры — рабочие собаки. Их в свое время вывели шахтеры Йоркшира в качестве охотников на крыс (возможно ваша рефлекторная реакция и была с этим связана?) Уже потом йорки перешли в разряд «домашних любимцев», которых любят гламурные женщины и негламурные мужчины. Это очень любопытная трансформация «из грязи в князи», или, говоря вашим языком, «из быдла в небыдло».

Потом я пригласил вас в кабинет, сел в кресло у компьютера, а вам предложил сесть рядом на диване. Вы сели, поерзали, помолчали и вскочили.

«Я не позволю вам давать мне интервью в такой обстановке», — сказали вы. Я (будучи наивным и добрым) сидел и смотрел на вас. «Вы нарочно посадили меня на диван, который ниже уровнем, чем ваше кресло!» — возмущенно сказали вы. «Вы хотите давать мне интервью, находясь в более высокой позиции, психологически давя на меня!»

Я помедлил еще секунду и, поскольку запас наивности и доброты у меня кончился, попросил вас выйти вон. Писатель Леонид Каганов потом долго извинялся за вас и рассказывал, что вы замечательный интересный человек, пусть и с тараканами в голове.

Так вот, Александр, я очень не люблю людей маркирующих других как «быдло», а себя относящих к «небыдлу». Тем более, когда к «быдлу» относят народ.

Поэтому я сейчас скажу вам то, что когда-то сказал вашему другу Леониду Каганову, но не стал, по его просьбе, озвучивать публично.

Александр, вы совершенно однозначно — «не быдло». Но вы очень тяжело больны. Вам надо лечиться. Ваши комплексы делают из вас урода. Да, вы никогда не будете красивы, богаты, популярны — увы. Но вы могли бы признать этот факт и жить с ним. Лечитесь, Александр.

Шансов на исцеление практически нет, но вы могли бы попытаться.